Заклинатель снега - Эрин Дум
Я решила было порисовать, но тогда придется листать скетчбук, а он неизбежно вызовет воспоминание, которое я не хотела переживать.
Я легла головой на подушку, обнаружив, что она удивительно мягкая. И прежде чем погасить свет, сжала в ладони кулон, который мне подарил папа.
Спустя несколько часов я все еще ворочалась в постели. Было жарко, и темнота не помогала уснуть.
Сев в постели, я скинула с себя простыню. Подумала, может, стоило пойти выпить прохладной воды? Да, пожалуй.
Я встала и вышла из комнаты.
Старалась идти как можно тише, пока спускалась по лестнице. А сойдя вниз и уже привыкнув к полумраку, попыталась вспомнить, в какой стороне кухня. Когда я открыла дверь и включила свет, меня чуть не хватил удар.
Там был Мейсон.
Опершись о раковину, он стоял со стаканом воды в руке. Каштановые пряди падали ему на глаза, отчего у него был диковатый вид. Увидев меня, он медленно наклонил голову набок.
Мейсон меня напугал. Что он делал здесь, притаившись, как вор?
Когда я увидела выражение его лица, все мысли улетучились из моей головы. В тот момент я получила подтверждение того, о чем уже догадывалась, что неприятно кольнуло меня, когда я увидела его на лестнице. Как бы я себя ни вела, что бы ни говорила и ни делала, этот взгляд не изменится.
Мейсон допил воду и поставил стакан на стол. Потом отделился от раковины и пошел в моем направлении. Остановился рядом, достаточно близко, чтобы я сполна прочувствовала его гнетущее присутствие.
– Чтоб ты знала, – отчетливо услышала я, – ты мне здесь не нужна.
Потом он исчез в темноте дома, оставив меня одну на пороге кухни.
Да, я сразу это поняла.
Глава 2
Там, где нет тебя
В ту ночь я не сомкнула глаз. Мне не хватало моей кровати, моей комнаты, природы, которая замирала в ледяном покое за окном.
Не только мое тело ощущало себя в неправильном месте. То же самое чувствовали мои разум, сердце и дух. Определенно, я была не на своем месте, как штырь, который вогнали в слишком узкий паз.
Когда свет начал проникать сквозь шторы, я решила сдаться и встала. Помяла руками шею, которая всю ночь тщетно искала прохладу на подушке. Запустила пальцы в тонкие волосы, чувствуя, что они лохматые. Потом залезла в джинсы и старую папину футболку, заправив ее за пояс и закатав рукава. Натянула кроссовки и спустилась вниз.
На первом этаже было очень тихо.
Не знаю, что я там ожидала увидеть. Может, Джона, который хлопочет с завтраком, или Джона, сидящего у окна с газетой, как он обычно делал, когда гостил у нас.
Но меня встретила только тишина. Все вокруг оставалось неподвижным, безжизненным и незнакомым. Здесь была только я.
Прежде чем я успела этому помешать, меня охватили воспоминания, заслонившие реальность. Мне причудился дубовый кухонный остров и силуэт у плиты. Порыв ветра через открытое окно принес с собой запах дерева и влажной земли.
Там стоял он и напевал придуманную на ходу песенку. В синем свитере, на губах играет улыбка, он готов приветствовать меня в начале нового дня…
Я вздрогнула, сглотнув накопившуюся слюну. С усилием оторвалась от этих воспоминаний и прошла через гостиную так быстро, что, когда схватила ключи в чаше у двери, то была уже одной ногой за порогом.
Дверь закрылась за мной, как будто я вышла из гробницы.
Воздух вдруг показался не таким, как вчера: им было легче дышать. Я поморгала, пытаясь затолкать воспоминания в самый дальний угол сознания.
– Я в порядке, – через силу сказала я себе шепотом, – я в порядке.
Папа виделся мне повсюду: на улицах, в доме, в толпе пассажиров в аэропорту, в отражениях витрин и в магазинах, за поворотом и на тротуаре. У всех людей было что-то от него. В каждом из них было что-то, что цепляло сердце, останавливало его и обрушивало в пустоту. Это просто невыносимо!
Я потерла переносицу, зажмурила глаза, постаралась взять себя в руки. Главное – не позволить вискам пульсировать, а горлу – сжаться. Я сглотнула, глубоко задышала, подняла глаза на сад и пошла к калитке.
Дом Джона располагался в спокойном районе на возвышенности. Вдоль дороги, шедшей под уклон, тянулись белые изгороди и почтовые ящики.
Я посмотрела вдаль, в сторону океана.
Рассветало, и крыши домов сверкали, как кораллы, под первыми лучами солнца.
На улице никого не было, встретился только почтальон и еще аккуратно причесанный мужчина, совершавший пробежку, он бросил на меня хмурый взгляд.
В Канаде в шесть часов утра магазины уже открыты, на них горят вывески. Восходы там ослепительные. Река кажется лентой из расплавленного свинца, и туман на фьордах такой плотный, что напоминает хлопковое поле. Это так красиво…
К моему удивлению, вдалеке я заметила магазинчик с поднятыми жалюзи. Когда я подошла, мое удивление только возросло: это была лавочка для художников. В витрине лежали принадлежности для рисования и живописи: карандаши, ластики, растушевки, прекрасные наборы кисточек со сверкающими металлическими ободками. Я оглядела сокровища и из любопытства заглянула внутрь. Магазинчик был маленький и тесный, но хорошо охлаждался кондиционером.
Мне из-под очков улыбнулся пожилой мужчина:
– Доброе утро!
Хозяин лавки был невысокого роста, и, когда он подошел ко мне, оказалось, что я смотрю на него сверху вниз.
– Чем могу помочь? – спросил он вежливо.
Здесь было так много красок, кисточек и угольных карандашей, что я растерялась от такого богатства выбора. В моих краях таких магазинов нет. Лишь лавочка канцтоваров в Доусоне, поэтому все необходимое папа покупал мне в соседних городах покрупнее.
– Я хотела бы купить карандаш, – сказала я, вновь обретя голос, – сангину.
– Ах! – просветлел он, посмотрев на меня с восхищением. – Ко мне в гости зашла традиционалистка!
Он открыл большой ящик и стал перебирать коробочки.
– У всех настоящих художников есть сангина. Вы об этом знали?
Нет, не знала, но мне всегда хотелось иметь такой карандаш. Одно время я пробовала делать наброски красным карандашом, но сангина подходила для этого лучше. В ней есть особая мягкость, она легко растушевывается и позволяет создавать чудесные эффекты.
– Вот она! – наконец сказал мужчина.
Я расплатилась, он дал сдачу и положил карандаш в бумажный пакетик.
– Попробуйте его на крупном зерне, – посоветовал он, когда я была уже в дверях. – Сангина лучше ложится на грубой бумаге.
Я благодарно кивнула и вышла.
Посмотрела на часы. Не хотелось, чтобы,
Ознакомительная версия. Доступно 23 из 114 стр.