Заклинатель снега - Эрин Дум

Джон смутился. Такого шага доброй воли он от меня не ждал, но как раз в тот момент, когда он, кажется, собирался что-то сказать, дверь открылась и в дом вошел Мейсон.

– Привет! – приветствовал Джон сына, когда тот появился на кухне.

Мейсон встал в дверном проеме, сосредоточенно глядя на Джона.

– Что случилось? – спросил он, уловив напряжение в глазах отца.

– Позвонили с работы. Назначили важную встречу на эти выходные, поэтому я должен уехать на пару дней. Клиент резко изменил планы.

– И? – уточнил Мейсон.

– Лечу в Феникс.

– Надеюсь, они не ждут, что ты поедешь один?

– Нет, – заверил Джон, – от офиса будут еще Фросберг с О’Доннелом. Но дело не в этом. Поменять место и время сделки в последнюю минуту – со стороны клиента странное решение, согласись? М-да, ничего не поделаешь. Сегодня пятница, а значит, я должен уехать завтра…

– Если с тобой поедут остальные, то не вижу проблемы, – заявил Мейсон.

На мгновение он показался мне взрослым, а Джон – ребенком, сидящим на стуле и не желающим идти в школу.

– Я за вас беспокоюсь. По закону я не должен оставлять двух несовершеннолетних одних дома…

В момент, когда Джон произнес эти слова, меня пронзила мысль, которая, я уверена, отразилась и в глазах Мейсона, устремленных на меня.

Черт, нам придется оставаться в этом доме наедине целых два дня…

Джон уехал рано утром.

На прощание сообщил, что холодильник забит до отказа, что молоко для меня – в нижнем отделении. Он купил, какое мне нравилось: натуральное, без сахара и ароматизаторов. Напомнил мне о всяких мерах предосторожности и просил звонить ему по любому поводу.

Я проводила его до двери и наблюдала за тем, как он идет к такси, как кладет маленький чемодан на колесиках в багажник, улыбается водителю и, прежде чем захлопнуть дверцу машины, оглядывается на меня. Непонятно почему, но я испытывала странное ощущение.

Он поднял руку, и я помахала в ответ. Потом машина исчезла за воротами.

Вернувшись в дом, я решила принять душ, затем взяла блокнот для рисования и спустилась вниз позавтракать.

Я не видела Мейсона до полудня.

Когда он вышел на террасу, наконец-то почтив мир своим присутствием, я сидела там в плетеном кресле.

Я не подняла глаз от листа, но Мейсон, видимо, решил, что пришла пора в очередной раз продемонстрировать высокомерие.

– Это приглашение для вора?

Я подняла голову. Он уперся рукой в ребро открытой двери и угрюмо смотрел на меня.

– Я не захотела ее запирать, – объяснила я. – К тому же я никуда не ушла, сижу здесь.

– Тогда нам повезло, – резко ответил он, прошел мимо и двинулся к гаражу.

Вскоре Мейсон появился на своей машине, и на этот раз я даже не посмотрела в его сторону. Подумала, может, ополоснуть его дурацкую чашку скипидаром, чтобы у него появился нормальный повод плеваться ядом.

На обед он домой не пришел, что замечательно. Я чем-то перекусила, выпила апельсинового сока и на десерт украла парочку шоколадных бисквитов, тех, что Мейсон ел каждое утро, смакуя их с огромным удовольствием.

Когда во второй половине дня я села за стол позаниматься, вдруг вспомнила, что где-то в доме есть комната, которую надо покрасить, а точнее, раскрасить, разрисовать, Джон предложил мне поучаствовать. Я думала об огромных деревьях и ярко-голубом небе, и, возможно, включив кондиционер и капнув на шею каплю хвойного геля, я с легкостью представила бы себя где-нибудь на открытом воздухе за много-много миль отсюда…

Что-то заставило меня открыть глаза.

Ошеломленная, я подняла голову. Листок бумаги оторвался от моей щеки и упал на стол. Я заснула?

Прежде чем я окончательно очнулась, тишину разорвал оглушительный грохот.

Я резко выпрямилась.

– Черт… Что там такое? – пробормотала я.

Еще один «бум», и я вскочила. Сердце подпрыгнуло к горлу. Я попыталась порассуждать: либо это Мейсон сносил нижний этаж, либо… кто-то другой.

В приступе ужаса вспомнилось его едкое замечание о ворах, о приглашении войти в дом, и никогда так сильно, чем в этот момент, я не надеялась, что он не прав.

В Канаде, оставив дверь открытой, ты рисковал только тем, что в дом проберутся лиса или енот, привлеченные запахом еды, и достаточно помахать метлой, чтобы увидеть, как они убегают. Если совсем не везло, то во дворе можно было наткнуться на черного медведя, но настолько неуклюжего, что он даже не мог подняться по лесенке на крыльцо, и в этом случае приходилось ждать, пока он уйдет сам.

Но воры – никогда!

Нервно сглотнув, я решила подойти к двери. Приложила ухо и прислушалась.

Снизу доносились мужские и женские голоса, шум и… смех? После некоторого замешательства я вышла в коридор и направилась к лестнице. Спустившись, привлеченная этим шумом, я поняла, что голосов здесь больше, чем я предполагала.

На первом этаже обнаружилась всего пара изменений в пространстве: первое – бесчисленное количество ящиков пива у стены, упаковки со снеками и чипсами размером с меня; второе – куча разгуливающих по дому незнакомцев.

Парни и девушки были повсюду: кто-то болтал, кто-то тащил пакеты с продуктами и складывал их на диван или сразу запихивал в холодильник. Трэвис с каким-то парнем пытался протиснуть в дверной проем гостиной стереосистему размером со слона.

– Осторожно! – пропыхтел парень, и они снова задели притолоку.

Значит, не Мейсон разрушал дом.

Я стояла и наблюдала за этим вторжением, пока мимо меня проносили наполненные льдом ведерки, а один парень с надувным кругом в форме острова с пальмой прокричал мне на ухо:

– Разреши-ка пройти!

Я еще не успела посторониться, когда увидела Мейсона, который шел прямиком ко мне. Он схватил меня за руку и рывком потащил за собой в коридор, так что я чуть не шлепнулась на пол.

– Иди наверх!

Я отступила на шаг, чтобы лучше видеть его в полумраке: он стоял передо мной во всем своем величии, глаза блестят, темные волосы обрамляют сердитое лицо.

– Что ты тут устроил? – спросила я, вглядываясь в очертания его лица.

– Ничего, это тебя не касается, – сухо ответил он. – Иди давай!

– В доме вечеринка, – так же сухо заметила я, – объясни, почему это не должно меня касаться?

– Ты все-таки чего-то не понимаешь… – Он шагнул ближе, нависнув надо мной с явным намерением казаться более грозным. – То, что происходит в этом доме, не твое дело. Я ясно выразился?

Я смотрела на него очень сердито, чувствуя, что закипаю. Да как он смеет? Как он может так со мной разговаривать?

Все это