Перстень Батыя - Сергей Николаевич Большаков

Он родился, когда луна набрала силу, освещала бескрайнюю степь своим удивительно ярким светом, позволяющим рассмотреть даже мелкие детали небогатого пейзажа. Свет был настолько мощным, что разбудил ящерицу, укрывшуюся на ночь в черепе погибшего коня. От лошади остались лишь кости головы, обклёванные хищными птицами и обглоданные дикими животными-падальщиками. Дело довершили суховеи, солнце и редкие дожди, которые иногда радовали влагой степь.

Его отец знал, что жена скоро разрешится от бремени и спешил добраться до родной юрты, в которой кроме жены он оставил свою престарелую мать. Коня он берёг и потому не гнал его. До дома оставался ещё долгий путь, потому решил остановиться здесь. Конечно, он мог бы отдохнуть в седле, как делают его соплеменники, но сегодня хотелось выспаться по-настоящему, чтобы предстать пред родными в наилучшем виде. Едва ступив на землю, заметил белеющий в лунном сиянии конский череп: «Вот и прекрасно! – решил он, – не придётся спать на кулаке».

Едва стал смыкать глаза, как понял, что в его «подголовнике» присутствует какая-то живность. Стал ворочать череп, пытаясь рассмотреть того, кто помешал спать. Увидел только мелькнувшую тень какого-то маленького существа. Как ни вглядывался, не мог понять, кто обустроил себе жилище в конском черепе. Тогда решил пошарить внутри, засунув руку через раскрытую редкозубую пасть. Только бы не змея! Неуверенной рукой, готовый одернуть ее в любой момент, он то и дело наталкивался на неровности, ямки и выпуклости. Наконец ощутил под пальцами холодную твердь металла. Ещё не осознавая, что это может быть, понял, что нащупал не целостный предмет, а что-то, имеющее внутреннюю полость. Достав находку, поднес ближе к глазам. На его ладони лежал богатый перстень, какие не носят простолюдины. Он поспешно вытер найденное шершавыми пальцами, подышал, обдул, снова почистил, теперь уже о загнутое голенище сапога. В конце концов, в свете зарождающегося утра сумел рассмотреть находку: по обе стороны кольца, головками вверх, размещались искусно выполненные ящерки, напоминающие ту, что недавно помешала ему заснуть. Передними лапами ящерицы удерживали достаточно большой камень ярко-голубого цвета.

Не переставая удивляться, он решил, что духи степи неслучайно одарили его таким щедрым подарком. «Значит, они выделили меня! Теперь мне непременно будет сопутствовать удача, и небо наградит рождением сына. Перстень, скорее всего, предназначен ему, а не мне». Прежние думы о сне умчались, как косяк диких лошадей в поисках щедрого пастбища. Теперь он уже не жалел коня, а напротив, то и дело взбадривал его плетью. На противоположном от восхода солнца крае горизонта показалась цепь холмов. Он знал, что за ними – стоянка его племени, его семейный шатёр, в котором живут самые дорогие сердцу люди. Пока их двое, но скоро будет трое.

Встретила его только мать. По её суетливым движениям и жестам он догадался, что жена рожает. Мать поспешно вернулась в жилище, он последовал за ней. Что делать в таких случаях, он не знал – они ждали первенца. Вышел покормить коня, осмотреть его.

Когда вернулся в юрту, мать обрадованно сообщила: у него родился сын. По традиции он должен был дать имя своему ребёнку. Осторожно ступая, вошёл на женскую половину к жене. Увидев его, она устало и нежно улыбнулась, ожидая, что скажет муж. Он достал перстень, показал его жене и сообщил своё решение:

– Это подарок духов степи к рождению нашего первенца. Потому назову его Эрденом, что значит «сокровище»!А перстень станет его амулетом.

Эрден рос мальчиком шустрым, смышлёным, По рождению ему надлежало стать пастухом, какими были все его предки, не помышляя о чём-то большем. Мальчик ещё неуверенно стоял на ногах, когда отец посадил его на коня. Эрден инстинктивно ухватился руками за гриву и, радостно сверкая глазами, отправился в первую поездку. Теперь он больше ездил на коне, чем ходил своими ногами. С каждым годом мальчик становился всё более крепким, более приспособленным к непростой жизни кочевника. Перстень с ящерками всегда был при нём. Только носил он его не на пальце – тот был очень для него велик. Помог отец, мастерски изготовил шнурок из конского волоса, продел его в перстень и повесил на шею сына как амулет.

– Пока рука не окрепнет, носи так, – сказал отец, игриво потрепав не по возрасту жесткие волосы наследника. И Эрден носил. К семи годам он настолько сроднился с перстнем, что считал его частью своего тела, важной и неизменной. Бабушка часто рассказывала ему, что его имя напрямую связано с этим украшением, найденным отцом в день его появления на свет. Он и сам считал, что перстень подарили ему всесильные, невидимые духи степи. Верил он и в то, что счастье и удача не оставят его, пока перстень будет при нём.

Когда отец доверил ему самостоятельно пасти в степи табун коней, мальчик посчитал себя взрослым. За лето он научился понимать потребности коней, видеть и замечать важные изменения, происходившие в степи, «читать» её. Однажды, отгоняя табун на водопой к реке, он приметил вдалеке отряд всадников. Скакать назад, пытаясь скрыться от глаз незнакомцев, он посчитал не менее опасным, чем оставаться на месте. Помня лежащую на нём ответственность за табун, который упрямо направлялся к воде, он решил ехать следом, навстречу незнакомцам. Оказалось, что возглавлял отряд юный хан, одетый в богатые одежды. Тот властно спросил у мальчика, кто он, к какому племени принадлежит, что делает в степи.

Эрден спокойно ответил на поставленные вопросы:

– По поручению отца пасу коней. Хотел, пока они отдыхают и пьют, искупаться в реке, охладиться, чтобы затем гнать табун на место, назначенное отцом. С вашего позволения, хан, я исполню своё желание?

Тот, пораженный спокойствием и смелостью мальчика, широким жестом показал: «Река в твоём распоряжении!»

Ободренный хорошим расположением богатого человека, Эрден спешился и стал снимать засаленный, рваный во многих местах халат, обратив внимание на пристальный взгляд незнакомца, рассматривающего перстень, висящий на его шее:

– Я Бату-хан, – назвался молодой военачальник, – Скажи без утайки, откуда у тебя этот великолепный перстень?

Эрден смутился, не понимая, можно ли быть откровенным с этим человеком или лучше промолчать. Но достаточно открытый взгляд вызывал доверие, и мальчик рассказал всё, что знал о перстне, его перстне. Он не понимал, отчего на лице Бату-хана задумчивость