Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

25 апреля 1986 года. Нотт-холл. Актон, пригород Лондона.

Теодор Нотт засыпал в своей постели. Недавно прошёл его шестой день рождения. Подарков было не очень много — тётя Гестия прислала книгу «Лучшие стражи правопорядка Британских островов через века, издание дополненное и расширенное», которую Тео уже успел пролистать, отец подарил ему детскую метлу — летать Тео не очень понравилось, друзья отца прислали поздравительные письма, а письмо, подписанное от отправителя «Кантакерус Нотт Третий, Бостон, МАКУСА» отец, не открыв, отправил в пламя камина.

Спать хотелось — и в то же время Тео казалось, что он никогда не сможет уснуть. Мальчик не страдал от бессонницы, но сегодня ему никак не спалось.

Все звуки будто бы обострились. Ухали — как обычно, Тео мог поклясться, но громче, чем надо! — отцовские совы в мансарде, которых он разводил на продажу. Ворочался в пристройке старый гиппогриф деда, Вепрь. Шумели травы на лугу, отделявшем владения Ноттов от мира магглов.

Всё было как обычно, он засыпал каждый день под этот шум, и всё же не мог уснуть. Порыв ветра на улице засвистел в приоткрытое окно, и Тео разозлился. Он был спокойным мальчиком, начитанным ребёнком — и даже, можно сказать, умным. Миссис Клируотер, занимавшаяся с ним, ставила его в пример своему сыну Джорджу, что был старше Тео на год. Джордж, светловолосый мальчишка с блеклыми глазами, побаивался Тео, и его компания явно не давала ему сосредоточиться. Сначала младший Нотт не мог понять, в чём дело, а потом, когда спросил у миссис Клируотер напрямую, получил ответ, что мальчишки Косой Аллеи считают Ноттов тёмными магами.

Тогда, полгода назад, он ещё не знал, что их дом не просто так друзья отца зовут «маггловским», а настоящий родовой особняк древнего рода магов был снесён после шалости одного из их с отцом предков. Кантакерус Нотт издал какую-то издевательскую брошюру, которая оскорбила многих магов полвека назад, и их дом лишь стоял на месте старого — но из-за того был отнюдь не древним и отнюдь не внушительным.

Миссис Клируотер, когда он грустно рассказал ей эту историю, посетовала, что Тео похож на свою мать. Это задело и воодушевило мальчика — никто не рассказывал ему, какой она была. Отец не желал говорить о ней, тётка всегда молчала и гневно смотрела на отца, если он её спрашивал, а учительница лишь качала головой и промокала платочком уголок глаз со словами, что она была хорошей подругой и лучшей из них.

И ничего больше.

Может, именно потому Тео казался Джорджу Клируотеру холодным и отстранённым, что он никогда не знал тепла материнской любви — но он отчаянно завидовал своему напарнику по чистописанию, математике и истории, когда миссис Клируотер касалась его в заботливом жесте, а он кривился, обиженно говоря: «Ну, мама!»

Тео и сам не заметил, как за этими мыслями почти провалился в сон.

Но нет. Снова порыв ветра засвистел в окно.

— Руми, — тихо позвал он домовушку. Та появилась с лёгким хлопком. — Прикрой окно.

Он чуть не добавил слово «пожалуйста», как учила миссис Клируотер — но отец в прошлый раз отчитал его, услышав, как он говорит с эльфами.

— Они служат нам, волшебникам, — горделиво сказал он тогда. — Мы не должны пресмыкаться перед ними.

И всё же Тео не был уверен, почему его вежливость была равна пресмыканиям.

— Спасибо, — добавил он, и Руми исчезла с ещё более неслышным хлопком.

Тео поворочался с боку на бок. Если бы он мог видеть часы, он бы понял, что пытается заснуть уже полтора часа — с момента, как отец пожелал ему спокойной ночи и погасил заклинанием магический светильник над кроватью.

Вдруг откуда-то снизу, с первого этажа, из холла, раздались резкие, дребезжащие звуки.

— Нотт! — крикнул кто-то. Тео вдруг стало очень страшно. Он не помнил этого наверняка, но главным страхом его детства были какие-то страшные фигуры в красном, что напугали его и бабушку, заявившись в поисках отца ночью. С таким же звуком.

— Мерлина ради, Малфой, не кричи! — послышался голос отца. — Теодор уже спит.

«Не сплю», — сказал себе сам мысленно шестилетний мальчик. — «Я не могу уснуть».

— Отлично, что не спишь ты, — язвительно, неприятно протягивая некоторые гласные звуки (Тео горделиво вспомнил, как они называются, из наставлений миссис Клируотер), произнёс ночной гость, какой-то знакомый отца. — У нас проблемы.

Тео почти успокоился, но после этих слов гостя и последовавшего гневного восклицания отца снова напрягся. Страх толкнул его вылезти из-под одеяла и подкрасться к двери, чтобы подслушать, что за проблемы были у отца.

Будто бы в тон его волнению, в мансарде заухали совы.

— В России объединённый отряд Конфедерации магов накрыл логово сторонников Гриндевальда, — говорил меж тем непонятные слова визитёр, явно усевшийся в одно из кресел перед камином.

— В России? Мерлин благочестивый, а причём тут проблемы русских, Малфой?

— Дослушай меня, Магнус! — тон голоса этого… Малфоя сменился на озлобленный. — Ты помнишь, кто именно сбежал с островов, когда пал Тёмный лорд?

— Кто? Каркарофф? Паркер? Младший Долохов?

— Старший Розье. Старик бросил сына и племянника, а сам, верный идеям Лорда, бежал на материк. Мне сообщили… по надёжным каналам, что его взяли в плен там. На какой-то Лысой горе они должны были принести в жертву магглов, и их остановили, был бой.

— А при чём здесь Розье?

Скрипнула половица.

— Розье здесь при том, — голос Малфоя стал тише, но Тео уже даже не дышал, испуганно ловя каждый вздох взрослых снизу, — что он занимался бумагами Лорда. Он и мой отец были доверенными слугами, понимаешь? Он знает всё обо всех операциях! ВСЁ! — гаркнул Малфой.

— Но… но ты же говорил, что все документы уничтожены! Мы заплатили за это, Малфой, и заплатили немало!

Тео буквально представил, как отец размахивает руками, произнося это. По коже побежали мурашки.

— Да, я знаю, — зло ответил нежданный гость. — Мы тоже заплатили. Я выручил вас, но теперь вопрос сложнее. Европейцам не нужен Розье. Они отдадут его нашему министру, а министр отдаст его аврорам.

— И они его казнят. Скримджер не станет мусолиться, он, как и Крауч…

— Отто Скримджер мёртв, — отчеканил Малфой. — Он, и ещё сотня магов Конфедерации. Там была бойня, даже магглы, — в тоне появилось презрение, — со дня на день узнают о последствиях. Огромные земли выжжены проклятьями. Леса стали ржавыми,