Борисово солнце - Роберто Пьюмини

© Roberto Piumini

This edition published in agreement with Grandi & Associati, 2025

© Михаил Визель, перевод с итальянского, 2025

© Наталья Александрова, иллюстрации, 2025

© ИД «Городец», 2025

@ Электронная версия книги подготовлена ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)

* * *

Роберто Пьюмини

Il sole di Boris

Иллюстрации Натальи Александровой

Просторный дом его стоял посреди широкой равнины, и Борис часто любовался со своей большой веранды, как солнце подымается на востоке, проходит по небу и садится на западе.

«Я счастливейший из всех русских людей, — говорил он тогда. — Солнце для меня одного раньше всех восходит и позже всех заходит!»

Как стукнуло ему шестьдесят лет, собрал Борис гостей, накрыл для них большой стол на веранде и объявил:

— Ешьте, пейте, гости дорогие! Да не забывайте закатом любоваться. Велика Россия, а нигде больше такого заката не сыщете!

Когда солнце собралось садиться, все гости покинули стол и замерли в восхищении вдоль перил. Но едва исчез краешек багряного диска, полковник Тременский, который смотрел сквозь бинокль, заявил:

— Хорош закат, а всё ж не без изъяна!

— Что ты такое говоришь? — вскинулся купец.

— Изволь сам взглянуть, — возразил полковник, протягивая бинокль.

Схватил Борис бинокль, всмотрелся, и точно: последний тоненький лучик заката перекрывает что-то тёмное и угловатое!

Нахмурился купец.

— Что? Какая-то избушка мой закат застит?!

Все гости посмотрели в бинокль, и все подтвердили: хоть солнце и зашло, далёкая избушка против неба чернела всё так же отчётливо.

— Не переживай, Борис, эта лачуга ещё только пару дней будет закат твой портить, — успокоил его один из друзей. — Место, где солнце садится, оно же всё время сдвигается. Через неделю от избушки и следа не останется!

— Истинно так, — подтвердил другой. — Потерпи немного, и ничья соломенная крыша у тебя ни краешка заката не похитит!

Борис смолчал и больше о том не заговаривал. Но когда гости разъехались, впал в беспокойство. Отказался от ужина, не взглянул даже на поставленный для него вечерний самовар и отправился спать раньше обыкновенного. Но не спал, а ворочался. И всё думал: «Место, где солнце садится, сдвигается, это верно, но ведь день моего рождения всегда один и тот же; а в этот день солнце заходит в одном и том же месте! И во время моего праздника я никогда не смогу показывать гостям совершенный закат. Эта избушка всегда его будет портить!»

Наутро Борис кликнул Петра, старшего приказчика, показал ему в бинокль избушку, вручил мешочек с деньгами и велел:

— Скачи туда и скажи крестьянину, что там живёт, чтобы подвинул свою избёнку на сто шагов — на юг или на север, не важно. Да отдай ему вот это, за хлопоты.

Приказчик вскочил на коня и помчался. А Борис долго смотрел на его уменьшающуюся фигурку, пока та не скрылась из виду.

Через семь часов он вернулся, усталый и запылённый, с тем же мешочком. И сказал:

— Хозяин, в избе живёт какая-то карлица. И она велела тебе передать: «В этом доме я родилась, мать моя родилась, и бабка моя родилась. Его, верно, можно продать, но нельзя подвинуть; не будет на то моего согласия!»

— Ну так скачи туда ещё раз! — велел Борис, побагровев. — И возьми с собой денег побольше, чтобы купить эту лачугу и клочок земли, на которой она стоит!

Наутро приказчик ускакал. И вернулся с опущенным лицом.

— Хозяин, карлица говорит, что дом, верно, можно сломать, но нельзя продать. Нет на то её согласия.

— Добро! — буркнул Борис. — Созови же поутру шестерых мо́лодцев, подготовь топоры и ломы, телегу и лошадей. Посмотрим, чья возьмёт!

На следующее утро из усадьбы выехала тяжёлая телега, запряжённая четвёркой вороных битюгов. На ней помещались семь мужиков с топорами, ломами и пилами. А сам Борис на белом скакуне двигался впереди лёгким галопом.

Через пять часов они прибыли к избушке.

— Эй, мала́я! — крикнул Борис, натягивая поводья.

Дверь избы распахнулась, из неё вышла маленькая улыбающаяся старушка.

— Здравствуй, здравствуй, батюшка мой великий, — ответила она.

— Я не для того приехал, чтобы шутки с тобой шутить, — прорычал он в ответ. — Ты отказалась мне дом продать, но сказала, что, верно, можно его сломать. Вот мы и проверим!

— Ты бы, батюшка, сперва бурю переждал, — ответила старушка, по-прежнему улыбаясь.

— Какую ещё бу… — начал было Борис, но порыв ветра оборвал его слова. Он повернулся на север: чёрные тучи обложили всё небо, и свирепый вихрь носился по равнине.

Вороные битюги, а пуще того конь белый били копытами и тревожно ржали, а мужики на телеге дрожали и крестились.

— Сынки, прячьтесь в моём доме! — прокричала старушка, крепко держа юбку, которую ветер с неё рвал.

Семеро мужиков сползли с телеги и прошмыгнули внутрь домика.

Небо вконец почернело, и от ветра трепетала каждая былинка.

Кони плотно сбились за стеной с подветренной стороны.

Борис вошёл вслед за своими людьми. Они сидели на полу, прислонившись к стене, потому что потолок был такой низкий, что стоя они бы его задевали. Купец тоже сел. Буря усиливалась, из-под двери тянуло холодом.

— Ну, сынки, это теперь надолго, — сказала старушка. — Хотите щец?

Мужики согласно кивнули. И Борис тоже взял миску.

Спустилась ночь, но буря не утихла. Восемь мужчин тесно сгрудились вокруг печи, а старушка подкидывала в неё берёзовые поленья. С одной стороны печь раскалилась, с другой её остужал ветер.

— Вы уж не обессудьте, сынки, я сама маленькая, вот и печка маленькая, — сказала старушка.

Потом уселась у двери, словно желая успокоить непогоду, и затянула песню: