Проснуться однажды, или Всё началось с измены. - ТиссОль

Я резко села на кровати, открывая и закрывая рот, хватая воздух, как выброшенная на песчаный берег рыба. Немного отдышавшись и успокоившись, чувствуя, что пахнет чем-то палёным, начала осматриваться в поисках источника смрада. Света в комнате не было, но она освещалась голубоватым туманным светом, проникающим во внутрь из большого незашторенного окна.

Как оказалось, сидела я на огромной кровати, рядом с которой на прикроватной тумбочке стояло что-то напоминающее не очень глубокую чашку, из которой медленно, как большая жирная змея выходил сероватый дым, распространяя смрадный запах.

Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подходящего, стянула с кровати не то легкое одеяло, не то покрывало, которое я и приложила к лицу, чтобы не задохнуться от этого угарного смрада. Не то инстинкт самосохранения, не то жажда жизни заставили меня действовать быстро, на сколько это возможно, и решительно, не отдавая себе отчет, где я и что происходит. Сначала воздух, а все остальное потом.

Кое-как сползла с кровати и направилась к окну, шлёпая голыми ногами по холодному полу. Добравшись до окна, стала беспорядочно бить рукой по стеклу пытаясь разбить его. О том, что я могу порезаться, я даже и не думала. Всё что мне было нужно в данный момент – это глоток свежего воздуха.

Наконец-то что-то хрустнуло у меня под пальцами, и я почувствовала, как по рукам заструился свежий холодный поток воздуха. Убрав с лица ткань, я прильнула к источнику кислорода и так и осталась стоять, наполняя легкие прохладным свежим воздухом.

Наверное, я бы так и простояла у разбитого окна, вдыхая свежий холодный воздух, но, почувствовав, что озябла, да и ногам было очень холодно, обернувшись тканью и прикрыв ею нос и рот, пошла в противоположном от окна направлении, надеясь найти выход.

С левой от меня стороны я заметила небольшую тонкую полоску света, к которой и направилась. Чем ближе я приближалась, тем отчётливее видела слегка приоткрытую или незакрытую дверь, за которой слышались странные звуки, чем-то похожие не то на повизгивание, не то на похрюкивание.

Медленно приоткрыв дверь, вошла в большую комнату, слабо освещенную треножным подсвечником, стоявшим на небольшом столике в углу. В центре комнаты, боком ко мне, находилась большая кровать, на которой разворачивалось вполне узнаваемое действо, напоминающее борьбу двух сумоистов.

Толстый колобок в старинном парике со свисающими по бокам «ушами», дергающимися в такт его движениям, с каким-то медленным остервенением вколачивался в ….., наверно все-таки даму, создавая плавную жировую волну и какой-то чпокающий звук. Как будто отрывали вантуз. А дама, противно повизгивая или похрюкивая, откинув в сторону короткую толстенькую ножку, помахивала ею в такт звука, время от времени касаясь «движущегося белого холодца» не то подгоняя, не то создавая ритм.

Всё это выглядело одновременно и отвратительно, и смешно. Понаблюдав какое-то время за сумоистами, я, сначала, передернувшись от омерзения, начала всё же смеяться. Услышав мой смех, дамочка взвизгнула и попыталась столкнуть с себя колобка, который, после второго отвантузивания, скатился с кровати к моим ногам. Он попытался подняться, потянув за ткань, в которую я обмоталась.

Первая его попытка не удалась, а когда он попытался во второй раз, я не стала ждать, пока он с меня её сорвет и, сжав руку в кулак, размахнулась и треснула ему в лицо со всей имеющейся у меня силы. Было больно. Надо было бить ногой, да что уж теперь. Колобок упал навзничь, показывая свои едва виднеющиеся из-за большого жирного брюха прелести.

«И как он вообще мог что-то сделать с таким-то брюхом? Под таким курганом даже богатыря не увидеть» - почему-то проскочила странная мысль, которой вот в данный момент вообще быть не должно.

Но все странные мысли были прерваны душераздирающим визгом, донёсшимся с кровати. Я инстинктивно попятилась в сторону двери, но не успела выйти из комнаты, как с правой от меня стороны за стеной послышались голоса и топот ног, а затем в противоположной стороне распахнулась дверь и в комнату вбежало несколько человек.

Все вбежавшие люди были в странных одеждах, напоминающих длинные ночные рубахи с длинными рукавами-рюшами века так... давным-давно забытого. Так как у всех на головах были странные шапочки, видимо это ночные колпаки, то разобрать были ли это мужчины или женщины не представлялось возможным.

Дама на кровати сменила свой визг на более тихое попискивание и натягивала на себя тонкую ткань, пытаясь прикрыться, а колобок так и валялся пузом кверху, не шевелясь. Одежды на нем соответственно никакой не было.

Одна из ворвавшихся в комнату рюшефигур с подсвечником в руке немного отдалилась от общей группы, посмотрела сначала на меня, потом на попискивающую даму на кровати, а затем и на валяющегося колобка.

- Срам-то какой, - произнес довольно-таки низкий мужской голос, глядя то на павшего бойца, то на подвывающую дамочку.

- Лизабель, доченька, с тобой всё в порядке? - спросил всё тот же голос, обратив взгляд в мою сторону.

Так как он смотрел прямо на меня, его вопрос, видимо, был адресован всё же мне. Вот только моё имя Изольда Романовна, а кто такая Лизабель – вопрос оставался открытым. Но я, на всякий случай, оглянулась, чтобы убедиться, что позади нет никакой Лизабель или ещё кого. Мало ли, а вдруг и не заметила впотьмах.

Я посмотрела на него и уже собиралась сказать, что меня зовут Изольда Романовна, как он сделал шаг к кровати, сдернул какую-то ткань и прикрыл ею колобка, а затем строго произнес, обращаясь к дамочке:

- Леди Матильда, хотя, видимо уже не леди, перестаньте орать! Вы так старались всех оповестить, о том, что теперь уже не леди, что разбудили весь замок. Все присутствующие уже и так всё видят, так что можно больше сильно не усердствовать.

- Да, я… - опять взвизгнула она, - я просто испугалась, когда она, дамочка вытянула свою пухлую ручонку и указала на меня, убила Мигуила. Ой, я хотела сказать бранна Ветрийского.

Я машинально взглянула на бр … Как она там сказала? Барана Мигуила? И я опять чуть не рассмеялась, потому что головное ушасто-кудрявое «руно» у барана куда-то слетело, выставляя на показ его лысеющую голову. Затем мой взгляд медленно переместился на видневшуюся из-под «покрытия» часть