Служанка Его Светлости, или Как разорить герцога - Мия Лаврова

Я уныло шерудила кочергой в золе, вытаскивая совком остывший пепел в деревянный ящик.

– Дора! – Раздался крик Греты, здешней экономки, – пошевеливайся! Столько работы, она сидит, золу по крупинкам собирает.

Я встрепенулась и активней стала загребать совком. Что делать, не привыкла ещё к этой реальности. Да-а-а, непросто попасть из тела пятидесятилетней дамы в юного подростка, да к тому же угодить служанкой неизвестно куда. Как только не рехнулась… Правда, жизнь выкидывала со мной и не такие фортели.

***

Жила себе не тужила на свете Мария Старцева. Все лихие годы протоптались по мне копытами безработицы, отчаяния и страха за детей и мужа. Супруг мой не вынес непосильной работы у станка в две смены, инфаркт. И в тридцать с хвостиком я осталась одна с сыном и дочерью на руках.

Пробовала возить вещи, продавать их на рынке. Кинули в первую же поездку. Потом взялась торговать цветами. Всё шло неплохо, только кто же знал, что у подруги, с которой и начали дело, свои планы на наш бизнес. Подсунула она мне документы, которые я не глядя подписала и гуд-бай, как говорится. Наш маленький магазинчик стал принадлежать только ей. Она с барского плеча предложила мне место продавца, но гордость не позволила остаться. Плюнула ей на новые итальянские туфли и ушла в никуда.

И тут моя дочь подкинула идею – шить вещи самой. Шитьём я увлекалась всегда, но почему-то заняться этим профессионально не додумалась. Поначалу одевала подруг и знакомых, попутно работая продавцом в магазине у дома. Не ахти какая зарплата, зато «клиентская база» росла с каждым днём. Вскоре мне удалось снять закуток на первом этаже офисного центра и бизнес пошёл. Чтобы сделать себе рекламу, сдавала вещи в магазины, пусть и по дешёвке, но зато с моим «лейблом» на этикетке – Старцева! Дальше организовала небольшой, как сейчас модно говорить, шоурум. Клиенты приходили всё богаче, а вместе с ними наживала и я свой капитал. До списка Forbes мне было далеко, но на хлеб с маслом и икрой хватало. Дети отучились за границей, где и остались жить, а я к сорока восьми годам обитала одна в небольшом, но очень презентабельном доме, что находился в престижном районе города. Мои ателье захватывали всё новые территории по нашей необъятной Родине. Скучать не приходилось. Но, надо признаться, мне удалось подобрать толковый персонал, который управлялся со всеми заботами и в моё отсутствие. Так что могла позволить себе иногда «полениться» или укатить с любимой подругой, по совместительству моим юристом, на Юга.

***

– Дора! Несносная девчонка! – Грета застала меня врасплох в хозяйской спальне. Умеет же старая карга, подкрасться незаметно, точно кошка. Я подпрыгнула от крика, рассыпав золу по полу.

– Безрукая, – зашипела экономка, – одно разорение от тебя. Собирай, смотри, ковёр не попорти, – она шлёпнула меня по спине связкой ключей, вышибив весь дух, и ушла.

– С-стерва, – тихо стонала я, потирая рёбра.

Управившись, наконец с золой, вынесла всё в общую кучу, вытряхнула последний на сегодня ящик и вернулась в дом. Руки горели от заноз и царапин, грубая тара то и дело обдирала кожу. Копоть и сажа каминов и печей въелась так, что, казалось, отмыть её можно только чудом. Да и сама я была сильно и сильно «на любителя». Тощая, нескладная, лицо всё в угрях, волосы тусклые, как у мыши. Тельце как у курёнка. Страх один.

Пробравшись в кухню, где готовили ужин для господ, стащила со стола хлеба и прошмыгнула в свою каморку – крохотный чулан без окон за комнатами прислуги.

Зажгла плошку с жиром, откуда торчал фитилёк. После такого освещения, ноздри к утру становились чёрными и на коже появлялось ещё больше грязи. Села на пол, где лежало несколько соломенных старых тюфяков, что мне удалось стащить с помойной кучи. Всё мягче и теплее, чем на каменном полу. До того, как я сюда попала, весь «интерьер» комнатушки – кучка прелой соломы.

Я впилась зубами в тёплую булку и снова унеслась в воспоминания…

***

Мы повстречались с Ильёй на одной удручающе скучной выставке очередного модного художника, а-ля «интеллектуальная мазня». Высокий, сероглазый шатен, с чувственными губами – он словно сошёл с картины Рафаэллино дель Гарбо «Портрет юноши». Чарующе манящий и младше меня на десять лет.

Илья сказал ехидную остроту в адрес очередного шедевра, который непонятно с какой стороны смотреть, и вообще, закрадывалось сомнение, что полотно висит вверх ногами. Мы разговорились, и я сама не заметила, как летела по вечерам к нему на свиданья.

Неспешные прогулки по живописным аллеям, ужины на открытых верандах уютных ресторанчиков, букеты цветов и милые, но дорогие безделушки в подарок.

Столько лет я провела в одиночестве, что это чувство было точно первым в моей жизни. И первый поцелуй, и первая близость. Надо ли говорить, что, когда Илья, через пять месяцев сделал мне предложение, я без раздумий ответила – да.

Дети познакомились с новым «папой» по интернету, пожелали счастья и занялись каждый своей жизнью. Света, моя подруга, советовала подождать хотя бы ещё полгода, но я не хотела медлить. Жизнь так коротка, что стало понятно только сейчас. Однако завещание составила, согласно которому, всё отходило детям. И, никому о нём не сказав, доверила все документы Светлане.

Свадьба на Кипре, среди лазури моря и неба. Белое платье, строгого кроя, но выгодно подчёркивающее мои шикарные бёдра и ноги, и скрывшее чуть дряблые руки. Кокетливая вуаль вместо фаты. Арки из белых роз и летящие к облакам голуби.

Сказка!

Такой мне и казалась жизнь. До того рокового дня…

***

Я и не заметила, как, дожевав булку, заснула, скрючившись под драным одеялом. Разбудил меня «освежающий» пинок Греты.

– Вставай, безмозглая девка! На улице холод, камины за ночь прогорели, – в темноте моей каморки экономка здорово смахивала на демона в юбке, – горшки вынести надо, полы в кладовых вымести. Лежит она, – громко недовольно цокнув, Грета вышла.

Потянувшись и зевнув, выползла из своей постели и пошла «радоваться» новому дню. Утро ещё только слегка посеребрило небосклон, лёгкой сумеречной вуалью накрыв осенний сад, что виднелся за окнами. По моим догадкам сейчас был ноябрь. Листья давно попрощались с ветвями, укрыв землю разноцветным ковром, цветы пожухли, опустив иссохшие бутоны. Грязь вольготно расползлась по всему двору,