Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич

«Мертвецов» обнаружили в селе Камнедробильское Кремниевского района. Они покупали в продовольственном магазине колбасу, консервы, хлеб и две бутылки водки. Среди покупателей случайно находился участковый Поповченко, по случаю выходного он был в штатском, и пистолет остался в сейфе, но служебные знания из головы не вынимаются: он помнил фотографии фигурантов громкого розыска и сейчас опознал их, хотя внешне этого никак не проявил.

Один – худой, высокий: рост 177–180, с вытянутой лошадиной физиономией и глубоко посаженными недобрыми глазами. В зеленой брезентовой куртке с эмблемой «Минтрансстрой», таких же штанах и сапогах; он напоминал работягу, из строившей новый цех комбината, бригады. Но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить: к рабочей бригаде он никакого отношения не имел, разве что к бандитской… Второй пониже, поплотнее, с испитым лицом, все время морщился, как от зубной боли, и переступал с ноги на ногу, словно хотел в туалет или просто нервничал. Такая же простецкая одежда: красно-зеленая фланелевая рубаха, черные широкие брюки заправлены в сапоги, правая рука все время в заметно отвисающем кармане. Видно, там у него тот самый, упоминавшийся в ориентировке «ПМ». И хотя в разыскных документах говорилось, что «мертвецов» трое, было ясно, что это они и есть, хотя и в неполном составе. Значит, в принципе, их можно было задерживать… В принципе…

Поповченко вздохнул и почесал затылок. Только в кино один безоружный полицейский лихо заламывает двух особо опасных вооруженных преступников. В жизни, однако, все по-другому. Работал он участковым недолго – меньше пяти лет, но этого опыта хватило, чтобы не продлевать список полицейских, погибших при исполнении служебных обязанностей. Тем более, что по нынешним временам еще неизвестно – признают его находящимся при исполнении или нет. По закону должны признать: полицейский всегда при исполнении – в форме он или в плавках, на службе или в отпуске, трезвый или… Вот тут-то и была закавыка: в обед он уже пропустил стаканчик, а в сельмаг зашел за добавкой, и хотя насчет алкоголя в крови нигде ничего не сказано, но законов нынче столько, сколько начальников, да еще каждый их по-своему толкует, причем не для того, чтобы лучше выполнить, а для того, чтобы собственную задницу прикрыть. Так что если выпил, то лучше не проявлять героизма, тем более без оружия. Хотя эти гады и вооруженных положили…

Имея кучу оправданий своего бездействия, Поповченко, хотя и стал на служебные рельсы, но с места не двинулся и все же купил водочки: для конспирации, чтобы не привлекать внимания резким изменением намерений. Потом вышел на крыльцо и, будто бы рассматривая на свет перевернутую бутылку – не самопал ли? – проследил, как двое «мертвецов» присоединились к третьему, караулившему объемистые рюкзаки и какой-то сверток, в котором должен был находиться автомат АКМС – десантный вариант со складным прикладом.

Не задерживаясь, «мертвецы» быстрым шагом пошли в сторону леса, а участковый, по-прежнему не привлекая внимания, отправился домой, позвонил дежурному и доложил, что самая разыскиваемая на сегодняшний день троица находится в квадрате «Д-15». В принципе, он все сделал правильно, хотя водки еще выпил, потому что перед глазами все время вставала картина: его собственный труп возле сельмага и толпящееся вокруг начальство, рассуждающее: положены жене и детям компенсации за полицейского, погибшего на службе, или все-таки в данном случае не положены…

«Мертвецы» тем временем вошли в не очень густой лес и двинулись на северо-восток, чтобы через два-три дня скрытно выйти из «стоящего на ушах» по поводу их поиска Тиходонского края в спокойную Волжскую область, которая, конечно, тоже будет выполнять разыскные мероприятия, но казенно, потому что личных побудительных мотивов у здешних оперов нет.

Пройдя несколько часов, они сделали привал, с аппетитом пообедали и выпили. Они прекрасно себя чувствовали и вовсе не ощущали запаха приближающейся смерти – напротив, надеялись выйти сухими из воды и остаться безнаказанными, как им удавалось уже не один раз. С теми деньгами, которые находились в рюкзаках, они строили планы сытой, пьяной, богатой и красивой жизни – не такой, конечно, как в цветном голливудском кино: с дорогими смокингами, шикарными интерьерами, прислугой, разносящей на подносах диковинные конические бокалы, с ослепительными красавицами-кинозвездами… Нет, так, конечно, не выйдет: напяль на Серого смокинг – смех один! Да и с кинозвездами общаться привычки нет, с ними даже заговорить боязно, не то чтобы кружиться в веселом танце, а потом уверенно вести в невиданно богатую спальню… Но ничего, и без этих буржуазных вывертов бухла, жратвы и баб им хватит…

Конечно, можно «спалиться» и опять оказаться за «решкой», но это вряд ли – с такими бабосами-то… И хороших адвокатов можно найти, и понимающих следаков, и мягкосердечных судей – мало ли вокруг примеров выплескивающейся через край гуманности, криворукой беспомощности или циничной близорукости…

Можно сказать, что во многом они были правы. Но в одном ошибались. Они убили полицейских. И потому им не суждено было добраться до пространства хорошо проплаченных преференций. Между ними и хитроумными адвокатами стояли те, кто будет их задерживать – друзья убитых сотрудников. Пусть даже не друзья, в полном смысле слова – коллеги, однополчане, сослуживцы, товарищи по оружию, которые идут по следу и которые твердо знают: ментов убивать нельзя! Ни одного примера, когда такое сходит с рук, в жизни быть не должно! Иначе и каждый из них может не прийти домой с очередного дежурства… Поэтому разыскное дело назвали «Мертвецы», хотя кавычки здесь были условными – все знали, что это действительно мертвецы, пока еще временно живые.

И хотя сытая, подвыпившая, богатая, сильная и хорошо вооруженная троица рвалась к новой жизни и верила в успех, хотя они еще физически существовали – похабно шутили, смеялись, сыто отрыгивали и портили воздух, они уже были мертвецами и изменить ничего не могли. Даже если бросят оружие и поднимут руки, это их не спасет: в рапортах о захвате картина происшедшего будет совсем другой – не оставляющей возможности взять их живыми. Она уже написана в воображении тех, кто идет по следу, и ни один, самый ушлый адвокат, ни один крючкотвор-следователь, ни один оборотень, в погонах или без, не сможет изменить в этой картине ни одного штриха… Вот почему продирающуюся сквозь колючий кустарник троицу можно было смело считать мертвецами.

Вертолет «МИ-8» с крупными буквами «Полиция» на борту достиг квадрата «Д-15» через два часа. Люди, находившиеся на борту, называли друг друга по позывным, командовал боевой группой капитан Волков – позывной «первый». Их наводили с земли: старлей Поповченко с растянувшимся цепью десятком добровольцев-охотников шел, не сокращая дистанции, в километре сзади, по следам временно живых мертвецов, личный состав двух районных отделов полиции прикрывал их движение с флангов, чтобы не дать свернуть в какую-нибудь деревушку или выбраться на шоссе.

И хотя, заслышав рокот вертолетного двигателя, «мертвецы» замаскировались, вжимаясь в теплую землю или прижимаясь к твердым стволам деревьев, на третьем круге наблюдатель с позывным «второй», внимательно изучающий землю в бинокль, обнаружил торчащие из кустов ноги в зеленых брюках, заправленных в сапоги.

– Есть! – сказал «второй» и указал пальцем вниз. – Ориентир – двойная береза и дуб напротив.

– Садимся! – приказал «первый».

Подходящую поляну пилот нашел метрах в пятистах. Вертолет плавно опустился на мягкую, покрытую подгнивающими листьями землю. Лопасти винта еще продолжали вращаться, но люк распахнулся, наружу сноровисто выпрыгнули шесть человек и разбежались веером, прячась за деревьями: так становятся на номера стрелки, на которых загонщики гонят зверя. Или зверей.